Мне тридцать лет. Я, в общем-то, доволен собой, несмотря на то, что половина жизни, по статистике для мужчин, прожита.

Да, я определенно счастлив.
Брызги морских волн с ветром летят мне в лицо. Яхта несется на всех парах, натужно ревя двигателями, словно пытаясь перебить шум воды под кормой. Впереди огромное пространство моря и волны, c пенными гребешками, уходящие за горизонт, и если не держаться за поручни, то будет казаться, что ты несешься над водой, словно альбатрос, и что в мире ничего не существует, кроме этого огромного пространства. Теплый ветер пронизывает меня, вздувая на теле тонкую рубашку.
Да все так и происходит. Коренной морской волк, местного происхождения, рулит посудиной, а я, вместе со своей спутницей на прогулке. Рядом со мной на палубе Она, моя половинка. Женщина из соседнего подъезда, старой хрущевки, далекого города. Она просто необыкновенная, как царица, поднимается из каюты и подходит ко мне. Не будь на ней купальника, то я бы, наверное, от ее красоты, выкинулся бы за борт.
Обнимает меня. Мои руки охватывают ее формы. Ее тонкая талия умещается в моих ладонях
-- Ты мечтал об этом? -- спрашивает она.
Я молчу и смотрю в ее синие глаза. Она любит меня и хочет видеть меня счастливым.
На самом деле, мне чего-то не хватает для счастья. Так всегда происходит, когда достиг, казалось бы, желаемого, и вот душа ищет другое пристанище. Я пытаюсь не думать ни о чём, только об этом катере, волнах, и о ней.
-- Ты мне не ответил, -- она жадно глядит мне в глаза.
-- Ты со мной, и в этом мое счастье. – Говорю я и нежно целую ее в нежные, теплые уста.

Картина меняется. Мы сходим на пристань Венеции, вокруг много яхт, самых разных форм и различной комплекции. Мы держимся за руки и, разглядывая мачты, идем на берег. Зеленая вода, плескаясь о сваи, отражает небо и яхты. Солнце припекает. Видны венецианские дома на берегу. Много туристов. Мы вливаемся в поток людей и, разглядывая достопримечательности, движемся в глубь города…
Спустя некоторое время нам надоедает разглядывать фасады и гондолы, мы присаживаемся в одном из кафе.
Моя спутница утомилась как, впрочем, и я. Сидя под зонтом, в тени, мне вдруг хочется домой на родину. Я ощущаю скуку по своему дому.
-- Сейчас бы на свой диванчик, да пивка…-- говорю я, вызывая улыбку у своей половинки
Подходит официант и что- то спрашивает, протягивая меню.
Она берет в руки папку, и, изучая, видимо цены, а не названия, указывает пальцем на то, что нужно. Официант удовлетворенно забирает меню и, элегантно маневрируя между столиками, удаляется.
-- С диванчиком придется подождать, --говорит она, гладя мою руку. Да она прекрасно меня понимает, а понимание - это путь к сердцу любого мужчины, который хочет быть счастливым.
Хотя, счастье- это такое эфемерное состояние.… Для кого-то счастье, просто любить и быть любимым.
Напротив нас сидит пожилая пара, с виду не местные, наверное, европейцы. Они изредка поглядывают в нашу сторону и что-то обсуждают. Видимо наше присутствие их веселит. Может быть, мы выглядим влюбленными, а может в нас видно русских.
Хоть русские часто бывают за границей, но все же, не чаще, чем остальной народ мира.
-- Интересно, как сейчас там наш сын? – говорит моя половинка, --Скучает по нас, наверное.
-- Наверное, --соглашаюсь я.
-- Зря мы все-таки его оставили.
-- Может быть, -- соглашаюсь я , понимая, что возьми его с собой, он испортил бы всю картину. Почему в моей интерпретации происходит все не так.?
Нам приносят две кружки пива и жаренные сардельки, при виде которых у меня даже сейчас текут слюни. Солнце нещадно заливает жарой все вокруг. Уставшие путники, проходя мимо кафе, уныло поглядывают на наше застолье. Проезжающий по дороге «рено», останавливается и сигналит, оглушая всех.
-- Что такое!—возмущается моя спутница. Водитель рено, средних лет мужчина, не унимаясь продолжает давить на сигнал. Мне тоже это надоедает. Я гляжу на его покрасневшее от злости лицо и вдруг, оно начинает преображаться в лицо женщины. Все вокруг него начинает расползаться в неясные очертания. Здания мутнеют и рассыпаются в подобие песка. Я перестаю слышать звуки, кроме этого гудка. Моя женщина в полнейшей тишине обмякает, точно пластилиновая фигура.